Поводырь - Страница 12

Гера мой вроде и гордится своим третьим местом по курсу в ИУПе. А и того, что попечителем здания на углу Фонтанки и Сергиевской улицы Высочайшим рескриптом принц и племянник императора Николая Первого Петр Георгиевич Ольденбургский назначен, друг и покровитель папеньки, Густава Васильевича Лерхе, тоже не скрывал. Потому как нет сейчас еще грани между личными успехами и блатом. Своим умом да энергией единицы на самый верх вылезают. Этот самый "верх" давно кланами да группировками, партиями, как ныне говорят, поделен. Через то и чин и должность Герману Густавовичу достались. Неужто думали, мода это новая – молодых охламонов губернаторами назначать?!

Ну, это по сравнению с другими правителями регионов мое новое тело относительно молодо. И сам я для них, конечно, "ваше превосходительство", но все-таки повеса и выскочка. А для двадцатилетнего станционного смотрителя я – представитель государя Императора, действительный статский советник, то есть генерал-майор. Просто жуть, какой важный господин.

— Чего изволите, ваше превосходительство?

— А скажи-ка ты мне, любезный, — вальяжно вопросил я, спуская боек и бросая револьвер на стол. — Что за человек такой есть коллежский секретарь Караваев?

— Капитолий Игнатьевич? Милейший человек, — испуганно затараторил парень. — Широчайшей души господин. Контролером губернской почтовой конторы служит. Инспектирует по Каинскому округу. Как бы ни приехали с друзьями, так обязательно и медку не побрезгует отведать, и рубль даст. Так-то жалование у меня и до пятнадцати рублев за год не дотягивает. В скудности пребываю, в бедности. А ить и платье не казенное, и мундир. Да я разве не понимаю. Честь почтового департамента блюду.

Пятнадцать рублей – годовая зарплата? Господи Боже, как он на эти гроши существует-то? Крестьянам и то полегче. Подворье, домашний скот. Огороды там, зерно. А этот же все покупать вынужден.

— А он что?

— Так я ж и говорю, ваше превосходительство. Я разве ж с жалобой? Я понимание имею. Государева служба-с. А он, как бы ни приехал, так рупь дает. Бывает-то часто по казенным делам. Порядок пригляда просит, рази я без понятия… Но строг! Как ни приедет, друзей в черную, а сам и выспросит все, и журналы учетные просмотрит. И медку не брезгует отведать…

— А метеорологией сам решил заниматься?

— То его светлость упросил. И термометр, и барометр его же. Анемометр по его же чертежам… Добрейшей души человек. Просвещеннейший.

— Его светлость?

— Ах, ваше превосходительство. Вы у нас человек новый, а князь Николай Алексеевич Костров уж давно изучениями сибирскими занят. Хоть и сам жалование надворного советника получает, а по пятидесяти копеек с попутными гостями передает.

— Что-то не припомню штатного положения в губернском правлении по метеорологии…

— Что вы, что вы, ваше превосходительство…

— Что ты, право, с этим превосходительством зачастил. Герман Густавович я. В крайнем случае, господин губернатор.

С юмором у парня совсем туго, и шутки он не понял.

— Герман Густавович, его светлость при губернском правлении комиссионером соляной операции служит… И в Русское географическое общество сообщения отсылает, где и моя лепта малая…

— Похвально, — только и нашелся я что сказать.

Ну, с пресловутым местным бэтменом Караваевым все понятно. Служит себе мужчинка инспектором, а значит, имеет право почтовые станции посещать и документы смотреть. А в журналах все подорожные расписываются. Кто, куда, откуда, зачем. Коли мозги в голове, а не на метр ниже, — несложно понять, кого стоит встретить в пустынном месте, а кого себе дороже. Пригрел чиновничек десяток варнаков, приручил да и натравливает. А сам в полной безопасности. Даже случись облава – ему-то что? Его только предупредить должны. А он уже и татей своих. На один только вопрос моя паранойя ответ не нашла: Гера-то чем ему помешал? Думаю, ничем. Как говорится – ничего личного, просто бизнес. Или, если по-нашенски – заказали меня. Что душегубам-то? Одной загубленной душой больше, одной меньше – все едино. И либо о-о-очень хорошо заплатил неведомый пока вражина, либо не может господин Караваев, он же Капитолий свет Игнатьевич, этому кому-то отказать. Например, тому, кто от беды бережет. Верхнему "папе". И вот доберусь я все же до губернского стольного града Томска и раскрою что-то этакое, прямиком к южному берегу моря Лаптевых ведущее… Тут сразу "крыше" и поплохеет. А значит, и самому Робингуду.

Логично было еще узнать – с какой такой радости сотню здоровых мужиков из теплых казарм сорвали новенького губернатора встречать? Яйца в седлах морозить. Неужто я сам бы не доехал? Мне бы еще "максим" на крышу – так точно бы доехал…

А вот что казачки свершили бы, если бы нашли мое тело бездыханным на тракте да троих придурковатых грабителей? При учете, что сотнику строго-настрого приказано было меня в дороге сыскать и в Томск сопроводить? Да порубали бы в капусту! Потом, может, и подумали бы, что надо было вязать да в острог тащить. Но сначала бы точно порубали. И концы в воду ушли бы безвозвратно. Ну, напали тати на карету. Ну, убили. Не повезло. А чьи людишки, кто кого о чем попросил? Только Бог ведает. Зачистили хвосты-то.

Только ошибка вышла. Душегубов самих приголубили. Проверить исполнение задания Караваев не успел, а тут и казаки. Наверняка поторопились приказ исполнить – всю дорогу коней нахлестывали. И самое забавное, что Безсонов мне легко расскажет, от кого инициатива исходила об его февральском вояже.

Дорофеюшка же, со своей башней и князем Костровым, меня потряс до глубины души. На его-то доходы только с хлеба на воду перебиваться, а он – в Русское географическое общество статьи пишет. И ведь наверняка их, эти его сообщения, благосклонно принимают. Может, и благодарственные письма шлют. Значит, не без таланта парнишка.